Глаза Джердианы наполнились слезами: «Не выношу это слово! Оно подобно смерти... Иногда мне хочется, чтобы ты унес меня в свой звездолет и улетел со мной в космические дали. Если ты меня унесешь — сейчас — я не стану сопротивляться, не буду кричать — я онемею от радости!»

«Это было бы чудесно — на какое-то время. Но я не могу это сделать. В будущем это принесло бы тебе только одни несчастья».

Джердиана поднялась на ноги, часто моргая сквозь слезы: «Я должна идти».

Герсен тоже встал, но больше не пытался ее обнять. Джердиана поколебалась, после чего подошла ближе и поцеловала его в щеку: «Я никогда тебя не забуду». Повернувшись, она вышла из сада.

Герсен опустился на стул. Этот эпизод его жизни закончился. Ему надлежало навсегда забыть Джердиану Чансет — и чем скорее, тем лучше. Теперь приходилось торопиться. Оттиль Паншо, скорее всего, еще не знал о смерти Бель-Рука и о том, что Кёрт Герсен стал владельцем контрольного пакета акций «Котцаша». Заплатив за завтрак один из двух СЕРСов, выигранных вчера у Бель-Рука, Герсен вернулся в звездолет. Сложив в чемоданчик комплект инструментов, он поспешно направился, хромая, к гразди Диндара под шатром Сканселя. Там он сразу прошел к управлению Паншо.

Как прежде, дверь была закрыта на замок. Герсен извлек из чемоданчика инструменты, разрéзал замок и распахнул дверь, не беспокоясь о том, что сигнализация при этом несомненно сработала. Оттиль Паншо улетел с Дар-Сая, а Бель-Рук был мертв — теперь сигнал тревоги вряд ли мог привлечь чье-либо внимание. Герсен зашел в помещение, где опять слегка попахивало чем-то прогорклым или протухшим.

В коридоре послышались приближающиеся шаги. В открытую дверь заглянули два человека. Герсен холодно смерил их взглядом с головы до ног: «Кто вы такие, и что вы тут делаете?»

Один из прибывших резко ответил: «Я — смотритель этой гразди! Господин Бель-Рук поручил мне следить за сигнализацией и отваживать непрошеных посетителей. Как вы посмели взломать замок и проникнуть в это управление?»

«Я контролирую инвестиционный фонд «Котцаш». Теперь это мое управление, я могу заходить сюда в любое время и делать здесь все, что мне заблагорассудится — с ключом или без ключа».

«Бель-Рук об этом не упоминал».

«И не упомянет. Он мертв».

Лицо смотрителя гразди помрачнело: «Неприятная новость».

«Для любого честного человека — превосходная новость! Бель-Рук был мошенником и убийцей. Он заслуживал гораздо более мучительной смерти. А теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое — я намерен проверить записи фонда «Котцаш». Если вы пожелаете навести обо мне справки, обращайтесь к Адарио Чансету, владельцу банка «Чансет»».

«Как вам будет угодно!» — смотритель гразди и его спутник вышли в коридор и, посовещавшись о чем-то полушепотом, удалились.

Герсен начал с картотечных шкафов, после чего перешел к стеллажам и ящикам письменного стола. Он нашел записи, отражавшие сделки, заключенные от имени фонда «Котцаш» — скупку «черной массы» и соответствующее распределение акций. Раньше Герсен рад был бы найти такие записи; теперь они ничего не значили. Он обнаружил копии арендных договоров, лицензий и сертификатов, подтверждавших передачу фонду «Котцаш» прав на разведку и разработку ископаемых. Ему говорили, что все эти бумаги уже ничего не стоили. Тем не менее, Герсен сложил их в стопку и отложил в сторону.

В ящиках стола не оказалось ничего достойного интереса.

Герсен в последний раз осмотрел контору. В ней нередко бывали Оттиль Паншо, Бель-Рук и, конечно же, Ленс Ларк. Даже воздух здесь казался загрязненным их присутствием.

Герсен вышел из гразди Диндара, отправился напрямик к своему «Трепетнокрылому Фантамику» и уже через несколько минут оказался в космосе.

Часть III. Метель

Глава 12

Из монографии «Народы Коранны» Ричарда Пельто:

«Метель! Зачарованная планета, где благородные, красивые, гордые и роскошно одетые люди живут в показном привилегированном уединении, нередко вызывая раздражение убежденностью в своем превосходстве.

Термин «высокомерие», функционально целесообразный, когда он применяется в отношении метленов, привносит, однако, чрезмерное множество ошибочных ассоциаций, вводит в заблуждение и никак не отражает бесхитростное обаяние этого народа. Даже их служители и аппаратчики — так называемые «полукровки» — рассматривают метленов с насмешливой или даже признательной терпимостью, сквозь которую часто проступает ирония, но лишь изредка прорывается ожесточение.

Для исследователя условий человеческого существования и бесчисленных сочетаний и вариаций этих условий метлены представляют собой исключительно любопытный прецедент. Их история относительно бедна событиями. Как только Метель открыли, планета была заявлена в качестве собственности, подлежащей действию устава «Аретионов», элитного клуба в городе Зангельберге на планете Станислас. Между членами клуба распределили земельные участки; всю остальную территорию планеты объявили заповедной. Многие «аретионы», прилетевшие из Зангельберга, чтобы взглянуть на свои земли, остались на Метеле и многократно приумножили состояния благодаря торговле дуодециматами.

Метлены приложили огромные усилия с тем, чтобы их мир оставался относительно изолированным и малопосещаемым. Космический порт в служебном, торговом и деловом центре, Тванише — единственный пункт въезда и выезда на Метеле. Метель — малонаселенная планета. Двадцать тысяч метленов живут в Льяларкно; примерно столько же уединились в удаленных сельских поместьях. Тваниш, по существу, представляет собой анклав, населенный пятьюдесятью тысячами «полукровок» — инопланетян самых различных разновидностей и их потомков смешанных кровей, в том числе тех, кто появился на свет в результате мимолетных связей метленов с инопланетянками; кроме того, в Тванише образовалась большая колония даршей, выполняющих самые неприятные обязанности, требующие приложения физических усилий и отсутствия брезгливости.

Льяларкно — скорее парковый городок, а не город. Чудесные дома метленов священны для обитающих в них семей. Каждому дому присвоено имя; каждому свойственны особые, неповторимые и общеизвестные репутация, атмосфера или настроение. В этих домах метлены совершают свои обряды, играют в свои игры и устраивают праздничные процессии, придающие разнообразие и красочность их существованию. Метленов развлекают сотни всевозможных турниров, театральных представлений, оперных циклов, паван и классических пантомим, которые организуются согласно традиционным сезонным расписаниям и в которых предусмотрены роли для каждого из обитателей Льяларкно.

Драма — торжественный лейтмотив бытия метленов. Часть этого экзистенциального спектакля заключается в том, чтобы поддерживать миф о примитивности или, по меньшей мере, неотесанной вульгарности всех остальных народов Ойкумены. Самые проницательные из метленов сознают, что все это — не более чем игра, фантазия, легкомысленная забава, удовлетворяющая коллективное самолюбие небольшого замкнутого сообщества. Другие, однако, воспринимают концепцию своего превосходства как фундаментальную истину. Метлены, как правило, не ощущают смехотворность своих притязаний. Они склонны к преувеличениям и великолепным жестам; несмотря на замкнутый образ жизни, они любят бросаться в глаза. Каждое мгновение жизни становится для них живописной пантомимой, в которой они обязаны вставать в самые заметные картинные позы. При всем при том, вопреки всему вышеупомянутому, метлены — трезво мыслящие люди, редко допускающие ошибки и, как правило, не позволяющие экстравагантным привычкам препятствовать их благополучию и комфорту».

Восемь оборонных космических фортов вращались вокруг Метлена на высоте восьмисот тысяч километров. Соблюдая инструкции, приведенные в «Справочнике космического пилота», Герсен объявил о своем прибытии, связавшись с одним из этих фортов. К нему в звездолет пожаловали лейтенант-метлен и пара кадетов; закончив инспекцию, они выдали Герсену разрешение на посадку. Ему отвели пронумерованную площадку на поле космопорта в Тванише и отдельный канал связи для наведения автопилота.