Герсен проснулся рано, оделся, взял чемоданчик и направился к Башне Скохуна. В вестибюле было тихо; дверь коммерческого бюро Удольфа Тестеля была закрыта.

Герсен поднялся в лифте на третий этаж. Он миновал контору № 307, даже не задерживаясь — одержимость Оттиля Паншо сигнализацией и всяческими ловушками делали нецелесообразной попытку немедленного проникновения в представительство «Котцаша». У конторы № 308 Герсен остановился и, убедившись в том, что в коридоре никого нет, вставил ключ в замок. Дверь отодвинулась в сторону. Герсен заглянул в управление «Конструкторского бюро Жаркова». Он увидел большую приемную с отделенным стеклянной перегородкой столом секретарши слева и коротким коридором справа, ведущим в чертежный зал, опять же отделенный стеклянной перегородкой, а также к двум закрытым кабинетам.

В помещениях никого не было. Герсен зашел внутрь и закрыл за собой дверь. В приемной стояли диван, два кресла, письменный стол и стеллажи, демонстрирующие модели различного космического горного оборудования: откатных вагонеток, экскаваторов, дробилок, центрифуг, бункеров и конвейерных систем. Отделение секретарши находилось у стены, отделявшей конструкторское бюро от конторы Оттиля Паншо. Герсен вынул из чемоданчика игольчатое сверло и осторожно проделал в этой стене едва заметное глубокое отверстие. В это отверстие он вставил датчик — так, чтобы он соприкасался с наружным покрытием стены в конторе Паншо. Под столом секретарши Герсен закрепил черную коробочку диктофона, которую он подсоединил к датчику прозрачной проводящей пленкой, нанесенной распылителем. Удалив заднюю панель телефона секретарши, Герсен подсоединил волоски выводов прослушивающего устройства к контактам внутри телефона.

Герсен работал быстро и аккуратно; до начала рабочего дня оставалось достаточно времени. Тем не менее, как только он установил панель телефона на прежнем месте, входная дверь открылась, и в приемную зашла молодая женщина в типичном костюме секретарши, состоявшем из черной юбки и накрахмаленной скромной блузы в лиловую, красную и белую полоску. Сама секретарша, впрочем, не производила впечатление скромницы — по сути дела, она оказалась пикантной, живой и привлекательной блондинкой с кудряшками, выпирающими из-под белой шапочки. Увидев Герсена, она остановилась, как вкопанная: «Кто вы такой, позвольте спросить?»

«Техник по обслуживанию систем связи, барышня, — ответил Герсен. — На вашей линии регистрировались помехи, барахлил контакт — я его починил».

«Неужели? — девушка прошла к креслу и бросила на него сумочку. — Я что-то такое замечала, особенно когда мы звонили на Шанитру».

«Теперь все должно быть в порядке. Даже нержавеющий металл со временем корродирует, но замена мелких компонентов занимает пять минут, и обычно это удается сделать до того, как люди приходят на работу. Сегодня, однако, я немного задержался».

«Подумать только! Ну, а я сегодня пришла раньше обычного — мне нужно подготовить несколько писем, моих собственных. Вы работаете всю ночь?»

«Только в том случае, если много вызовов. Я работаю сдельно, а не посменно, и еще не совсем привык к новому укладу жизни — я прилетел на Метель всего лишь месяц тому назад».

«Даже так? Откуда вы?»

«Я родился и вырос на Альфаноре, это в Кортеже Ригеля».

«Ох, как я хотела бы побывать на планетах Кортежа! Но даже если мне дадут отпуск, мне не хватит денег на билет дальше Дар-Сая, чтоб его черти побрали!»

Герсен подумал, что, несмотря на привлекательность и живость темперамента, девушка умела вести себя достаточно сдержанно: «Вы работаете на фирму, которая занимается космическими горными разработками — казалось бы, вам могли бы время от времени поручать деловые поездки на разные планеты».

Девушка рассмеялась: «Я всего лишь секретарша. Господин Жарков изредка посылает меня в магазин, купить какую-нибудь мелочь, но ни о каких деловых поездках и речи нет. Может быть, я и сопровождала бы его в поездках, в особом качестве — вы понимаете, что я имею в виду — но я не такого рода секретарша».

Герсен поднял свой чемоданчик: «Что ж, мне пора идти». Немного поколебавшись, он сказал: «Как я уже упомянул, Тваниш мне еще не знаком, я здесь практически никого не знаю. Что бы вы обо мне подумали, если бы я попросил вас встретиться со мной сегодня вечером? Мы могли бы где-нибудь приятно поужинать».

Откинув голову, девушка рассмеялась — может быть, слегка принужденно: «Да уж, вы прямолинейно подходите к делу. Мы, полукровки, строго соблюдаем приличия — а я не совсем уверена в том, что понимаю, куда вы клоните».

«Я не имею в виду ничего, что противоречило бы самым строгим правилам», — поспешил заверить ее Герсен, попытавшись изобразить искреннюю улыбку — хотя, если бы он видел себя в зеркале, то сказал бы, что улыбка эта скорее напоминала лукавый волчий оскал.

Девушка, однако, приняла улыбку за чистую монету: «Вы женаты?»

«Нет».

«На самом деле мне следовало бы с возмущением вам отказать, — секретарша искоса бросила на Герсена надменный взгляд. — Но — чем черт не шутит — почему нет?»

«Действительно, почему нет? Где и когда мы встретимся?»

«О! Ну, скажем, в «Черном хлеву» — там очень весело, все танцуют. Вы хорошо танцуете?»

«Ммм... нет. Можно сказать, что я танцую очень плохо».

«Мы исправим этот недостаток! Когда прозвучит гудок вечерней смены, я буду вас ждать у красной двери».

«Все понятно — но как я найду «Черный хлев»?»

«Силы небесные, вы и вправду новичок! Все знают, где находится «Черный хлев»!»

«Я его найду, не беспокойтесь. Но позвольте узнать — как вас зовут?»

«Лалли Инкельстафф. А вас?»

«Кёрт Герсен».

«Какое странное имя! В нем есть что-то средневековое. Вы приобрели профессию на Альфаноре?»

«Сначала на Альфаноре. Потом я работал на разных планетах — мне привелось побывать во многих местах, — Герсен направился к выходной двери. — Я лучше пойду. Нам не полагается производить ремонт в рабочее время. Не хотел бы мешать господину Жаркову».

«Вы опоздали, — сказала Лалли Инкельстафф. — Он уже идет по коридору, я слышу. Но не беспокойтесь по этому поводу. Он редко кого-нибудь замечает — кроме меня, конечно».

Входная дверь сдвинулась в сторону — в приемную зашли двое. У одного, сутулого, узкоплечего и седого, было тощее грустное лицо. Другой, высокий, грузный и плечистый, отличался нездоровой, обрюзгшей бледностью и совершенно не подобающей его комплекции копной золотистых кудрей. На нем был свободный и заметно помятый костюм полукровки — черные брюки и пиджак в черную, зеленую и оранжевую полоску, тоже не вязавшийся с его телосложением и с цветом лица. Печальный тощий человек сразу прошел в чертежный зал; грузный субъект задержался, чтобы холодно смерить Герсена взглядом с головы до ног. Он повернулся к секретарше, весело ответившей на невысказанный вопрос: «Доброе утро, господин Жарков! Позвольте представить вам моего жениха, Дорта Кусина».

Жарков недружелюбно кивнул Герсену; Герсен вежливо поклонился, после чего Жарков прошествовал к себе в кабинет. Лалли приложила ладонь ко рту, сдерживая смех: «Прошу прощения, мне это только что пришло в голову. Господин Жарков время от времени позволяет себе вольности, и я давно хотела что-нибудь придумать, чтобы отвадить его без лишних слов. Иногда он ведет себя, как властелин мира — надеюсь, вы не обиделись».

«Нисколько, — заверил ее Герсен. — Рад, что смог оказаться полезным. Но мне действительно пора идти».

«До вечера!»

Герсен вышел наконец из управления конструкторского бюро и сразу направился к конторе № 307, то есть к представительству фонда «Котцаш». Он попробовал открыть дверь, но она была заперта на замок. Герсен постучал — никто не ответил.

Поразмышляв немного, Герсен спустился на лифте в вестибюль и снова просмотрел список арендаторов. Контору № 422 занимал Эврем Дай, юрисконсульт и адвокат высшего ранга.

Герсен снова зашел в лифт, поднялся на четвертый этаж и направился к конторе № 422. Секретарь провел его во внутренний кабинет, где Эврем Дай работал за письменным столом.